Социальная сеть (The Social Network)

Умением делать деньги здесь никого не удивишь.

Я просто спросила, ясно? Я спросила, чтобы спросить.

У тебя клубофрения, ясно?

Встречаться с собой — то же самое, что встречаться с тренажером.

Надо что-то придумать, чтоб выбросить ее из головы. Дело нехитрое, но нужна идея.

— Вы с Эрикой поругались?
— Откуда ты знаешь?
— Из твоего блога.

— Она в основном все выдумала.
— Она давала присягу.
— Значит, впервые в истории кто-то соврал под присягой.

— Забабахал сайт за одну ночь, да еще и на пьяную голову.
— 22 тысячи на пьяную голову?!

А что касается взлома системы безопасности, то, на мой взгляд, я заслуживаю поощрения.

Если бы вы знали, что искать, то увидели бы, что алгоритм находится на окне в моей спальне.

Как ты умудрился сделать так, что все девчонки нас возненавидели? И почему я тебе это позволил?

Девушкам нравятся парни из Гарварда.

Это как клуб, в котором мы будем президентами.

В мире, где социальные структуры важнее всего, это просто бомба.

На данный момент я могу себе позволить купить всю улицу, на которой стоит Феникс, и переделать его здание в зал для пинг-понга.

— А знаешь, я прошел на второй этап.
— Отлично. Можешь гордиться. Не расстраивайся, если дальше не пустят.

Если бы идея Фейсбука была ваша, вы бы его и запустили.

Просто и ясно. Никакого Диснейленда, никаких обнаженных девушек.

Я только хотел сказать, что этот Цукерберг спер наш сайт.

Даже будь я наркодиллером, я бы не смог всучить бесплатные колеса стольким придуркам за день.

— Хороший парень.
— Мы пока не знаем, что он плохой.

— Он никогда не врал нам в глаза.
— Он нам вообще в глаза не смотрел. Он врал нам по мылу.

Во мне 90 кг мышц, и нас таких двое.

Это Гарвард. Мы здесь не пишем гадостей в газетах и никого не засуживаем.

«Добавь меня в друзья», — орали все как сумасшедщие две недели.

Сколько всего классного уместилось в одном небольшом предложении.

Человек, который сколотил удобный стул, не должен платить всем, кто делает стулья.

Если вашим клиентам захотелось влезть мне на плечи и назвать себя высокими, у них есть право попробовать. Но нет закона, по которому я должен радоваться тому, как складно люди врут.

— Чувак, извини, там девчонки носики пудрят.
— Клево.

Босния. У них нет дорог, но есть Фейсбук.

— Я переспала с Шоном Паркером?
— А потом поспала на Шоне Паркере.

На бесплатной музыке много не заработаешь, к тому же все, кто получил Грэмми, с тобой судятся.

Это здание на сто лет старше, чем эта страна. Так что будьте осторожнее.

— Я могу еще что-то сделать для вас?
— Ага. Подтереться кодексом студентов Гарварда.

Он не слишком торопится. Хотя часы у него есть.

Частная жизнь — пережиток далекого прошлого. И даже если ты будешь безгрешен, как Далай Лама, они будут макать тебя в дерьмо.

В общем, пойдете не туда — прибыль у вас будет как у сети киосков по продаже йогуртов.

— Лучше поймать марлина, а не 14 форелей.
— Да, если ты форель.

— В дверь звонят.
— А у нас есть звонок?

Пока ты будешь собирать сто школ, я дам тебе два континента.

Он принц в стране размером с поле для гольфа. Расслабься.

Изучает французскую литературу. Хотя я не уверен, что она существует.

Это блюдо нельзя подавать холодным. Его нужно подавать быстро и беспощадно.

— Кристи спятила.
— Это прикольно?

А почему у тебя статус «свободен» в Фейсбуке?

Я тебя уверяю, шлюхам в Силиконовой долине абсолютно по барабану статусы в фейсбуке.

Мы жили в деревнях. А потом в городах. А теперь будем жить в интернете.

— Когда в показаниях преобладают эмоции, 85% — это преувеличение.
— А еще 15?
— Вранье.

Ты не подонок, Марк. Ты просто хочешь им казаться.