Список Шиндлера (Schindler’s List)

Милочка, вы просто воплощение одиночества.

Чуть ли не через день после принятия закона о желтых звездах еврейские портные стали их шить в огромном количестве и продавать по три злотых за штуку.

— Они делают это, чтобы избежать худшего.
— Они поступают так уже тысячу лет.

Эта буря не утихнет. Они римляне, а это СС.

— Должен поставить вас в известность, что я еврей.
— А я немец. Вот и познакомились.

Деньги всегда деньги.

Теперь в гетто только товары будут ценной и единственной валютой.

Вам нужен контракт, но не в одном суде его не признают. Мое слово — ваш контракт.

Наслаждаешься очередью?

Я преподаю историю, литературу… Не нужен… С каких пор это стало ненужным?

Будьте осторожны, если не хотите, чтобы ваши пальцы стали частью чайника.

Мой отец часто говорил: «Человеку в жизни нужны три вещи: хороший врач, снисходительный священник и умный бухгалтер». Первые две мне почти не пригодились, но вот третья…

Она мне не понравится только потому что нравится тебе.

— Ты хорошо устроился здесь.
— А ты чудесно выглядишь.

— Эти люди работают на моем заводе только с одной целью.
— Кастрюли делать?
— Деньги делать. Для меня.

— А это как раз то самое, что приносит успех, а не провал.
— Удача.
— Война.

Евреи убирают снег. В этом есть ритуальный смысл.

— Жалуйтесь в министерство экономики. Это ваше право.
— А они примут меры?
— Конечно, нет.

Гарантирую, что к концу месяца вы оба окажетесь на юге России.

Знаете, что мне сегодня приснилось? Что я живу в крохотной комнатушке, а там еще 12 человек и я разорен. Так вот, когда я проснулся, все оказалось правдой. И вы знаете, я действительно разорен.

Гетто — это свобода.

О, образованная еврейка. Как сам Карл Маркс.

Сегодня вечером эти шесть столетий канут в небытие. Их никогда не было. Мы вершим историю.

Закончи и вставай в шеренгу, польский щелкунчик.

Люди говорят: «Час жизни — это все еще жизнь».

— Что ты делаешь?
— Чешу голову. Они думают, что у меня вши, и не приближаются.

Спасайте свою жизнь. Расскажите про курицу.

Однажды он меня расстреляет.

Он даже не позволяет тебе нашить желтую звезду, чтоб никто не подумал, что ему нравится еврейка.

Ваша печень взорвется, как ручная граната.

— Вы никогда не пьянеете. Вот это настоящий контроль. А контроль — это власть. Это власть.
— И поэтому нас боятся?
— Мы обладаем властью убивать, вот они и боятся.
— Они боятся нас, потому что мы обладаем властью убивать произвольно.

Власть — это когда у нас есть все основания убить, но мы этого не делаем.

У евреев есть глаза.

Это жестоко, Оскар. Ты даруешь всем надежду.

— Я преступил закон о несовместимости рас. Но вряд ли кто-то объяснит мне, какую статью. Я поцеловал еврейку.
— И у вас отвалился член.

Мы даем вам еврейских девушек за пять марок в день, Оскар. Целуйте за это нас, а не их.

Когда-то это все должно кончиться. Я хотел сказать, что тогда мы с тобой и выпьем.

Этот список само добро. Этот список сама жизнь. А со всех сторон его окружает пропасть.

Мы евреи Шиндлера.

За выстрел без причины вам — тюрьма, а мне — деньги.

Если наш завод изготовит снаряд, которым можно будет стрелять, я буду недоволен.

В течение этого периода были истрачены миллионы рейхсмарок на содержание рабочих и унижение офицеров рейха.

Кто спасет одну жизнь, тот спасет весь мир.