Я снимал все вокруг и я снимал себя с камерой в руках без конца.
Тьерри торговал одеждой, наставлял камеру на все, что движется и, казалось, был вполне счастлив.
— Это у тебя работа такая?
— Это такая страсть.
Мне нравится опасность. Мне хорошо от этого.
Нам всем не хватало кого-то с видеокамерой.
— И давно вы этим занимаетесь?
— Десять с половиной лет.
— Ух ты! Это же такая куча бумаги!
Кажущаяся власть образа превращается в настоящую.
Когда я рядом с художником, я живу его жизнью.
Он ничего не боялся, он был готов работать всю ночь и у него была огромная лестница.
Кого-то очень раздражают наши телефонные будки.
Часть обаяния Тьерри — в неправдоподобности.
Я хочу порхать от одного художника к другому.
Чудовищный полуторачасовой трейлер, непригодный для просмотра.
Я, конечно, тоже не умею снимать кино, но Тьерри-то это не остановило.
Это был даже не толчок, это было удовольствие от толчка.
Я превращаю аттракцион в искусство.
Как будто лег спать и проснулся художником, вот что со мной стало.
Не знаю, какие эльфы все это ему наклепали, но они молодцы.
Не знаю толком, что увижу, но уже волнуюсь.
— Как тебе «Американская готика»
— Готично.
Говорят, что искусство умерло, но вот же оно, вокруг нас.
Другого такого человека просто не существует.
А может, это значит, что искусство вообще нельзя принимать всерьез.
Подождите до конца моей жизни, и тогда вы узнаете, заяц я или черепаха.
Ни один слон во время съемок не пострадал.
