В карманах у Румына было все, что нужно человечеству.
Я вырос, наступило время косить от армии — и я переступил порог севастопольского дурдома.
Как выйду в город, мусора пусть выходной объявят.
Ну что, гопники, ком тогезер!
Николсона здесь завалили бы через секунду после первых же понтов.
Там [в Японии] живут те, кто хуй с дзеном перепутал.
— Знаешь, Эдик, ты такой мудак, которому проще дать, чем объяснить, почему не хочется.
— Ну так дай.
Час настал. И мясо в яму.
В нашей дурке людей гасили сразу. Усатого превратили в медузу ровно за неделю. И здесь не было никаких индейцев.
Румын шел по дуркам страны, как по этапу.
Надо лечиться в молодости, чтоб не болеть в старости.
В профиль я тебя люблю, а в фас — не очень.
Человек без Христа — поц.
— Человечество живет в страхе.
— И чего боится человечество?
— Самой жизни. Потому и живет.
У каждого свои дела. И каждый мутит по-своему.
Вселенная записывает за нами каждое слово.
Что первым делом делают весной? Правильно. За базар отвечают.
