Вы думаете, вы глубокий, как айсберг? А вы холодный, как лед!
Как хорошо, что вы нашлись!
Смотри. Вот это звезда, потому что я звезда. Вот это кошка, потому что я кошка. Вот это пацифик, потому что я за мир. А это просто точка, потому что я точка отсчета.
— К сожалению, Роман…
— Петрович.
— Мы больше не можем давать вам денег взаймы.
— А если тысячу рублей?
— У вас нет никакой работы.
— А 800?
— А цикория у вас нет?
— Цикория нет, есть охранник.
Я смотрю фильмы только про холокост, понял?
Мы же катастрофически не умеем быть счастливыми.
И вся жизнь теперь на одной чаше весов, а студентка — на другой.
Это… как Тарковский, только интересно.
В детстве любил смотреть на закаты, слушать щебетание птиц и пороть крепостных.
— Как я его узнаю?
— К вам подойдут.
— Может быть, мне держать что-то в руках?
— Держите себя в руках. К вам подойдут.
Мы с вами завоюем весь мир.
— Тут много денег. Уже миллионы. Но чтобы их спокойно тратить, нужны миллиарды.
— За вами следят?
— За всеми следят.
— Я не перебиваю, я поддакиваю.
— Ты так поддакиваешь, как будто перебиваешь.
Рим, Париж, Лондон, Нью-Йорк… Весь мир ждет от секса глубины. И мы дадим ему глубину, а сами заберем миллиарды.
А чего в России режиссеру бояться?
Русская глубина завоевывает мир.
Сексуальная озабоченность делает из человека гражданина. Ведь от озабоченного человека ясно, чего ждать. А вы посмотрите на этих не озабоченных: от них можно ждать чего угодно.
Ты, конечно, псих. Но ты можешь вывести туда, куда без тебя не дойдешь.
Простых моментов у Родины не бывает.
А теперь почувствуйте своего внутреннего Владимира.
Потому и глубоко, что интересно.
— Вы думаете, вы глубокие, как айсберг, а вы плоские, как… как…
— Как айпад.
— Вы из театрального?
— Да.
— А почему вы до сих пор в трусах?
У какого Пауло Коэльо ты это прочитала?
— Хорошо, высадите меня.
— Куда?
— Отсюда.
— Тихий океан гораздо глубже Атлантического. Поэтому, когда возникает потребность в настоящей глубине, мы свой взор обращаем на восток. Возможно, именно там, на глубине Марианской впадины, и лежат истоки русской души. Про Марианскую впадину не надо переводить.
— Я уже перевел.
— Волнуешься?
— Пусть молодые волнуются.
Мы же все дышим, как умеем. И нам кажется, этому учиться не нужно.
— Внутри нас есть что-то дальше легких.
— Сердце.
— Но я не Бог, чтобы вы жили под моим взглядом!
— Да вы больше Бога! Бога страшишься, под его взглядом ты мал, меряешь свои шаги от рождения до смерти… Под вашим я летел! Я был легче своего тела и страха.
— Ну что, перевернем мир вместе?
— Спасибо, но мы как-нибудь сами.
— Вы намекаете на..?
— Спасибо, приятно поговорить с умным человеком.
