Поистине обескураживающее начало.
Что за спешка? У вас сходка главарей мафии?
Чего только на исповеди не услышишь нынче.
— Дай догадаюсь, классическая ошибка.
— Резать надо вдоль, а не поперёк.
— Я всегда хотел быструю машину и красную.
— Кризис среднего возраста не прошёл?
— Говорят, во всем можно разглядеть прекрасное, если постараться.
— Я бы сказал, во многом, но не во всем.
Кто знает, а вдруг я хочу принуждения. Может, мне понравится…
Вы слишком умны для этой паствы.
Надеюсь, нас здесь не закроют, а то придётся согрешить, чтобы согреться.
— На старой машинке печатание? Выпендреж.
— Вся моя жизнь — выпендреж.
— Многозначительный тезис, хотя смысла в нем немного.
Разве в этой стране когда-нибудь наблюдалась нехватка оружия?
— Даже фотографии нет?
— Твою маму я и без фотографии помню.
Мир рухнет, если католическая церковь утратит интерес к деньгам.
Знаю я вас, святош: вам только дай волю, такое начнётся, матерь Божья…
То ли с собой покончить, то ли в армию пойти…
Ну я подумал, может желание убивать засчитается вместо образования…
Нью-Йорк… С моим везением я там только СПИД подцеплю.
Спасибо, что нашли для меня время, отец. Не то чтобы это помогло, но о таких вещах полезно поговорить.
Наверное, все грехи былые. Иначе они были бы просто… грязными помыслами, одолевающими вас.
Нет такого понятия «слишком». Есть только «недостаточно».
Я чувствую, что должен чувствовать вину.
Все должно что-то означать. Иначе в чем смысл?
— А молодежь где?
— В морге. Там им самое место.
— Каждая жизнь священна.
— Ну да. Только какая-то более, а какая-то менее.
Наверное, не такая уж это сильная вера, раз её можно потерять.
Простите, мне пора. Нужно кое-кого убить.
Стереотипный врач-атеист, такова моя роль. В ней немного ярких реплик — одна часть гуманизма, на девять частей черного юмора.
Бог милостив и границы его милости пока не установлены.
Посмотрите на полевые лилии, как они растут, не трудятся, не прядут.
— Не хотите ли чаю, Майкл, или чего покрепче?
— Метамфетаминчику…
— Сообщаешь о прелюбодеянии заранее?
— Разве так не честнее, чем на исповеди, когда все давно позади и уже ничего не исправишь?
— А знаете, как понять, что ты действительно постарел?
— Как?
— Все стараются не произносить слово «смерть» при тебе.
Знаете, иногда мне кажется я не выдержу, но… выдержу.
Умение прощать серьезно недооценивают.
— Я думал, мы друзья.
— Друг — это тот, кто еще не стал врагом.
— Дешевый цинизм.
— Ну уж нет, не дешевый. Этот цинизм обретен в с болью. Этот цинизм выстрадан в ходе черт знает каких физических и психологических пыток.
— Ладно, не дешевый, но все равно цинизм.
— Жалеете о чем-нибудь?
— Да, жалею. Не дочитал «Моби Дика».
— Кит убивает Охава.
— Неужели?
— Потом крушит корабль и тащит всех с собой на дно. Кроме Измаила: он выжил, чтобы об этом рассказать.
