Мама, какой юг? Там снег лежит.
Дикость. Как, впрочем, и любой компромисс.
Гастрит уже есть, язву наживем.
Хорошо, счастливо. Контрабас я сам встречу.
Ничего, кажется, нет. И есть все.
Ну, какая производительность труда? Чем больше горбатишься, тем меньше тебе платят. Крути дальше.
В огне не горит, в воде тонет.
В случае вселенской катастрофы она сохранится. Я эксперимент провел.
— А с чего ты решил, что мне должно быть окончательно грустно?
— Мне так кажется.
У меня теперь другая жизнь, другие долги, другая мораль.
— Вы хотите говорить по телефону?
— Нет, по граммофону.
Мочалкин блюз!
А теперь кончен бал. Тушим свет и курим солому.
Нечеловеческие взлеты и невиданные падения.
А я вообще не живу жизнью. Жить жизнью грустно. Что жизнь: дом — работа, работа — могила. Я живу в заповедном мире моих снов. А жизнь… Что жизнь? Фактически жизнь — только окошко, в которое я время от времени выглядываю.
Я люблю его. Три года он звонит мне каждый месяц.
Тут, сынок, жадничать нельзя. Сколько скажут, столько надо и дать. Богатые люди — особые люди.
Главное не стекла. Главное — ощущать себя зрячим человеком.
На тот свет идтить не котомки шить.
— Как живешь, Гошенька?
— Согласно здоровью и полученному образованию.
Хорошо все сделали, как конвой в зоне вяжет.
Дыши-дыши, голубок. Сейчас мы тебе аппендицит вырежем.
Сегодня он подпишет все, что мы захотим. А завтра мы будем болтаться в петлях.
Взрослый человек: мешок на ухе, в очках стекол нет…
Кто-то из нас должен уехать. Разница между нами в том, что я могу тебе хорошо заплатить.
Он поэт. Он на белом свете живет.
Мда, фильм легендарный. Вроде ни о чем, но обеспечил цитатами на всю жизнь:) А уж какой промоушен Гребенщикову и Цою обеспечил.