Догма

Предварительное опровержение:
1) заблаговременный отказ от ответcтвенноcти;
2) отречение;
3) оговорка — чтобы прикрыть себе задницу.

Компания «Вью Эcкью» категоричеcки заявляет, что данный фильм от начала до конца предcтавляет cобой комичеcкyю фантазию, и не должен приниматьcя вcерьез. Считать cюжет провокационным — значит, yпycтить cамyю cyть, вынеcти неправедное cyждение, а ведь право cyдить принадлежит Богy и только Богy, о чем cледyет помнить кинокритикам.

Шутка. Прежде чем наноcить комy-либо yвечье из-за этого кинопycтячка, вcпомните, даже y Вcевышнего еcть чyвcтво юмора. Взять хотя бы yтконоcов.
Спаcибо, и приятного вам проcмотра.

Поcтcкриптyм. Mы иcкренне извиняемcя перед вcеми любителями yтконоcов. Коллектив «Вью Эcкью» yважает благородных yтконоcов. Mы вовcе не хотели никого принизить. Еще раз cпаcибо, и приятного вам проcмотра.

Дамы и господа, слово предоставляется инициатору движения «Католичество — это круто!» кардиналу Глику.

Все мы знаем отношение большинства американцев к католической церкви. Согласен, в их глазах мы архаичны и костны. Люди считают Библию заумной, даже нудной.
Желая рассеять недоразумения, мы объявляем этот год годом обновления как веры, так и ритуалов. Вот, например, распятие. Да, это исконный символ нашей веры. Однако Святая Церковь решила отринуть устоявшийся, но слишком мрачный образ Спасителя на кресте. Иисус пришел на землю не пугать нас. Он пришел нам помочь. Христос — бодрячок!

Исходя из этой роли Господа, мы разработали новый мажорный символ. Я рад представить вам первое из многих запланированных на этот год прикольных новшеств проекта «Католичество — это круто!

Итак, ликуйте! Дружище Христос! Название символа пока не утверждено Папой. Tак, предварительный условный термин. Смотрите, классный тип — дружище Христос!

— Локи, вот чего я никак не пойму: ты точно знаешь, что Боженька есть. Tы был в его чертогах, и тем не менее ты прикидываешься атеистом.
— А я люблю подразнить святош, обожаю. А что? Пусть не расслабляются!

Не гипнотизируй, а то подумают, что у нас с тобой супружеская размолвка.

— Один из первых обетов, данных Сыном Божьим Петру, гласил: «Что ты назовешь истиной на земле…»
— …Истина в небесах.
— Ну, это догмат. Бог подчинится решению церкви. Еще и Папа согласен.
— Пусть отсохнет язык сказавшего, что твоя въедливая задница неспособна высидеть жемчужину.
— Метафора так себе. У меня нет ануса.
— Чистая работа.

— Вера похожа на стакан с водой. В детстве он крошечный и наполнен, но стакан растет с возрастом, и та вода едва покрывает дно. Периодически стакан надо наполнять.
— В меня, значит, пора залить?
— Во всех смыслах. Тебе нужно устраивать жизнь. Нужен мужик. Хоть на десять минут.
— Судя по моему опыту, средняя мужская особь не бывает мужчиной даже десяти минут за всю жизнь.
— Ты, видно, надумала сменить ориентацию?
— Не пойдет — бабы истерички.
— Ступай в церковь, проси Бога указать тебе третий путь.
— Бог, кажется, умер.
— Узнаю католичку.

Нет восторга выше, нет соблазна изысканнее, чем центральный климатизатор.

— Внемли Метатрону, вестнику Всемогущего, гласу Бога истинного! Внемли Метатрону, вестнику Всемогущего, гласу Бога истинного! Внемли Метатрону, вестнику Всемогущего, гласу Бога истинн… Обязательно надо было выпускать баллон до конца?
— Какого черта надо? Зачем вы залезли в мой дом?
— Я промок насквозь, а она орет. Вот нравы. Богородицу твою за ногу!
— Убирайтесь отсюда сейчас же! Иначе что, деточка? Стукнешь меня рыбой? Итак, садись-ка и умолкни. Да, костюм придется выбросить.
— Забирайте все. Только не насилуйте и не убивайте.
— Даже захоти я, я не смог бы тебя изнасиловать. Ангелы не приспособлены. Так? У меня анатомия кукольного Кена. Сделай одолжение, дай полотенце. Женщины — пуп мироздания, так все и мечтают залезть к вам под юбку.
— Кто Вы такой?
— Когда-то я был сухим. Ты всех гостей обдаешь пеной из огнетушителя? Тогда неудивительно, что ты одинока. Так, отодвинься. Как я начал говорить до эпизода пожаротушения, я — Метатрон. Что, никаких ассоциаций? Вот народ! Про что не снято кино, того и знать не надо. Аз есмь Серафим.
— ?
— Я шишка, старший у ангелов. Про ангелов ты хоть слышала? Метатрон служит Божьим голосом.
Всякий придурок, уверявший, что Господь Бог говорил с ним, на самом деле слышал мой голос или свое воображение.
— Почему Бог сам не говорит?
— Я рад, что ты снизошла до разговора. Отвечаю. Человек ни физически, ни психологически не способен выдержать безбрежную мощь истинного гласа Господнего. Услышь ты его, твой разум закипел бы, а сердце взорвалось. Мы списали пяток Адамов, пока не разобрались с этим.

— Я тебя отправлю в крестовый поход.
— Для сведения: работаю в абортарии.
— Ной был алкашем, но достиг всего. Хотя тебе строить ковчег не нужно.

Глухим по два раза обедню не служат.

— Пьяный в хлам Локи заявляет Богу, что увольняется. Бросает свой огненный меч и складывает фигу. В итоге все мы пострадали. Господь Бог разгневался. Ангелы теперь не переносят спиртного. С тех пор я плююсь. Что же до наглой парочки, Бог изрек, что ни Локи, ни Бартлби не будет позволено вернуться в рай.
— Их сослали в ад?
— Хуже — в Висконсин.

…Сущее во всём его разнообразии и великолепии базируется на одном только принципе — непогрешимости Бога. Стоит его уличить в ошибке — и реальность порвется в клочья, верх станет низом, белое — черным, а бытие — пустотой. Навсегда.

Вы у меня освоите хоккей на костылях! Салаги, конечно. Но в хлебальник получили по-взрослому!

— Вы пикетчики?
— Те козлы с картинками дохлых младенцев? Нет, мы с тихим Бобом — за свободу! Пусть баба сама решает.
— Как вы оказались у клиники?
— Хотели снять телок.
— Простите?
— Мы прикинули: где знакомиться, как не у абортария? Раз телки здесь — значит, любят трахаться.

— Вчера была беспокойная ночь и сегодня не лучше, так что я поеду домой. Приму анальгин и баиньки.
— Видал? Динамо! К черту этот город! Я возвращаюсь в Джерси, примусь за старое! Tам хоть есть с кем поболтать про девчонок да про рок!
Голос Метатрона: «Пророки — эти двое».
Вифания: «Ты что, издеваешься?»

Для него будет подружка или обслужишь обоих? Если так, чур я первый — не люблю б/у.

— Эту модель прозвали пургеном. На кого ни направишь, сразу обделается. Оцени.
— Гораздо портативнее огненного меча, но и выглядит скромно. Но нет в нем искры божьего гнева. Как мне вселять ужас в сердца грешников с такой крохотулей, а? Что скажешь?
— Зачем тебе оружие? Дави их интеллектом.
— Тебе хорошо насмехаться. Сам-то стоял в сторонке в Содоме и Гоморре. Спокойно почитывал, пока я делал всю работу.
— Да что ты сделал? Так, пару пожарчиков!
— Я обрушил с неба серу. Все-таки есть разница?
— Ну да, а как же.
— Пошел ты! Любой дурак с коробком спичек устроит пожар. А дождь из серы — как тест на выносливость. Геноцид — самое утомительное занятие. После хоккея.

— А что вас понесло в Иллинойс?
— У Хьюза всегда действие происходит в городке Шермер, в Иллинойсе. Там все телки просто отпад, а мужики сплошь рохли и нюни. Кроме Джадда Нельсона. Ох он был крут.
— Но, главное, там никто не толкает травку. Тут мне вступило: какие бабки можно наварить на вспашке Шермерской целины. Выбили у должников деньжат и сели в автобус. И, знаешь, что выяснилось в конце пути? Что в Иллинойсе нет Шермера. В этом кино вранье!

— А анальный будем? Правда, что девчонки при этом пукают?
— Секс я вам не обещала.
— И минет сойдет…
— Это прозвучит дико. Сама не ожидала, что скажу такое, но… Я еду с вами.
— Шведская семья? Ты будешь моей телкой? Тихий Боб живет с нами, а ты платишь за квартиру.
— Нет, я с вами только до Нью-Джерси.
— Серьезно?
— Вы должны меня проводить.
— Меня в гиды? Детка, я часто сам не знаю, где буду завтра. Если трахнуться не светит, какого хрена ты нас звала?
— Мне предсказали, что я вас встречу, и вы оба меня проводите.
— Что ты там придумала? Не успели спасти твою попку от тех бешеных гномов, и на тебе заява. Веди ее туда, не знаю куда.
— Вы в Бога верите?
— Блин пасхальный! Тут тусуется столько аморальных девок, а мы кликушу подцепили!

Я будто Хан Соло, ты — Чуи, она — Бен Кеноби, и мы торчим в том кабаке.

— Предположим, нам остается жить минут пять. Ведь всякое бывает. Ну взорвется бомба или еще что. Тогда отдашься?
— В такой маловероятной ситуации? Да, идет.
— Да? Дешевка. Видал?

Времена меняются. Когда-то верили, что кусок мяса в пятницу приводит в ад.

— Смотри. Вон видишь пару?
— И что? Целуются.
— Прелюбодеяние.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Локи, ты прост, как мычание.
— Я прав или нет?
— Я знаю правду, но тебе не скажу. Посмотрим, готов ли ты к работе. Где доказательства?
— Обручальное кольцо.
— А что, если она его жена?
— Собственную жену в засос не целуют.
— Браво. Вот глубина анализа. Хорошо, что тебя не приглашали присяжным. Собственную жену не целуют в засос. Ты что, обкурился?
(Локи стучит по плечу пассажира)
— Извините. Вы женаты?
— А что?
— Так, любопытно.
— Сам не видишь? (показывает кольцо)
(Локи снова стучит по плечу пассажира)
— Ну что?
— На ней?
— Что?
— Женат на ней?
— Хоть это и не твое дело, отвечу — нет. А что?

— Знаешь, такие парни, как мы, с неба не падают!
(с неба падает человек)
— Ну почему с неба никогда не валятся телки с классной грудью?
— Пульса нет.
— Думаешь, его, как «В воздушной тюрьме» с запиской выкинули из лайнера? Знаешь фильм?
— А «Воздушная тюрьма» верблюжьего дерьма!
— Стукни, стукни его!
— Опять?
— Господи Иисусе, Вы целы?
— Да. Я Руфус, и я цел.

— Эй, папаша, одолжи балахончик, пока не разживусь прикидом.
— Он свалился с неба. Его конец будет тереться о подкладку. Не вздумай.
— Спасибо, папаша. Придержу его коленом.

— Я, конечно, забыла физику, но мне кажется, что после такого удара об асфальт не выживают.
— Смерть грозит только живым. Трупы, вроде меня, опасаются лишь червей и некрофилов.

— На свадьбе в Канне Галилейский Иисус учил меня воскрешаться, но я был пьян.
— Минутку, минутку! Иисус? Ты знал Христа?
— Знал? Он должен мне 12 баксов!

— Ты соображаешь, сколько тут топать?
— Да брось ты! В прежние времена мы с Христом всюду бродили пешком. Ты видел когда-нибудь толстых апостолов?

— Знаешь, чем занимаются мертвые большую часть времени? Они наблюдают за живыми. Особенно когда те принимают душ.
— Класс, скорей бы сдохнуть!

— Я прилетел развеять одно из страшных заблуждений в основе вашей веры.
— Какое?
— Иисус — не белый. Иисус — негр.
— Я не верю.
— Если это так, что ж о нем написали, а тебя выкинули?
— Он все-таки Сын Божий. Без него Новый Завет не склеивался. Так что этот вопрос обошли, а меня убрали. Да и не жалко. Осталось 12 белых апостолов. Отборных.

— Итак, ты попал в рай.
— Да, и это самое малое, что я заслужил. За три года, что мы мотались вокруг Иерусалима, я хоть раз трахнулся? Нет. Я был в расцвете. Мог пачками охмурять юных пастушек. Не говоря уже о грудастой Марии Магдалине. Она неровно дышала к цветным.

Ваши выходки, даже самые мелкие, задокументированы на небесах. А может, и в аду.

— Теперь расскажи про меня.
— Ты по онанизму мировой чемпион.
— Это все знают. Раскопай что-нибудь прикольное.
— Ты хочешь трахать парней.
— Это не каждый раз. Старик, не дуйся.

— Еще вчера я сомневалась, что Бог ест, а сегодня — по уши в мифологии.
— Открою один служебный секретик: Бог не любит, когда его относят к мифологии.

Я забыл свою куклу Вуду. Здорово похожа на Вас, правда? Если бы я верил в магию, вышел бы толк. Забавно, забавно (Локи водит рукой над куклой, затем прихлопывает ее ладонью). Чепуха, я не верю в Вуду… Вуду (уходит). Я верю вот в это (возвращается с пистолетом).

— Жвачки? Берите, не бойтесь, на вас нет никакой вины. Эти типы — подонки. А вы — чистая душа. Но вы не сказали «Будь здоров», когда я чихнул!
— Локи!
— Легко отделались! Слышу, готово. Вам повезло.

— Угадаю. 14-й апостол в Библии не упоминается из-за пола.
— Она не женщина, правда.
— Да? А на что таращился Джей, это не бюст?
— Вот это? Не грудь делает женщину женщиной. Уж ты должна понимать.
— У нашего Молчаливого Боба тоже есть сиськи.
— Женская суть — есть точка схождения двух прямых — ее ног. Можешь убедиться.

— Я специализировалась на кинофильмах. Имей в виду, 19 из 20-ти самых кассовых картин века — моя работа.
— 19?
— Да. 20-я была про мальчика, он остался один дома, ворвались грабители, и он их одолел. Это не мой проект. Кто-то продал душу дьяволу, чтобы заработать на этом дерьме деньги.

— Все ее чувство юмора.
— Tочно.
— Чье?
— Божье.
— Tак что, Бог — женщина?
— Разве ты сомневалась?

— Да уж, заставь католика Богу молиться.
— Tебе католичество не по душе?
— Мне не по душе те, для кого Бог не благословение, а бремя, как для некоторых католиков. Для вас вера не праздник, а угрюмый подвиг.
— Если мы не правы, то кто же прав?
— Речь не о том, кто прав — кто нет. Все конфессии небезупречны. Слишком самодовольны, чтобы понять: не так уж и важно во что вы верите. Надо просто верить. Пусть сердце стремится к благу, но и мозг напрягать не вредно.

— И станет сущее зловонной клоакой.
— Ого! Кому-то ты серьезно досадила.
— Что это за пугало?
— Это Фекалоид!
— Что?
— Дерьмодемон!

— Откуда вылез это дерьмон?
— Слышал про Голгофу?
— Лысый холм. Место распятия Христа.
— Tам побывал не только Христос. Римляне распинали там всех осужденных. Прочие, кроме Христа, были преступниками. После смерти казнимого, мышцы расслабляются, освобождая содержимое мочевого пузыря и кишечника. В итоге и выросла эта ходячая мерзопакость. Голгофский дерьмодемон — главный убийца ада, и он явился за тобой.

— Автобус, шмобус. Зачем покорно подчиняться гравитации, когда мы можем над нею взмыть?
— Взлететь?
— У нас есть крылья, разомнемся.
— Не рекомендую, мальчики. Хотите, чтобы вас за пару голубых фей приняли?

— Дан приказ вас уничтожить.
— Серьезно?
— За что?
— Вы уже всех достали, вот за что. Поговаривают, что Бог раздражен вашим самоуправством. Это еще что, Люцифер в ярости. Какая пощечина самолюбию, если вам удастся то, что не вышло у него.

Будьте тише травы, ниже радаров!

— Tак что же, выходит, верить — плохо?
Знаешь, лучше иметь идеи. В смысле, идею изменить легко, изменить веру труднее. Люди умирают за нее, убивают за нее.

— Tак вы ходите в церковь?
— Каждое воскресенье.
— Вам это что-нибудь дает? Помогает?
— Время подсчитать расходы за неделю.
— Да, да — я так и думал. Люди больше не чувствуют в церкви духовного подъема, просветления, а одну лишь скуку, но продолжают исправно ходить, по привычке.

Итак, я должна не пустить пару ангелов в эту самую церковь. Они пытаются… Хотят вернуться на небеса. Их оттуда изгнали много лет назад. Если они вернутся, значит, Бог ошибся. А так как он непогрешим, то такой парадокс погубит все сущее. Сейчас говорю все это и чувствую себя полной дурой. Интересно, ну как я остановлю ангела, даже двух? Мне что, полагается разубедить их, что ли? Вот номер.

— Tеперь я все понял. Когда она рассказала про этот крестовый поход, я все понял. Вначале были только мы и он — ангелы и Бог.
— Ага.
— Потом он создал людей. Нам было уготовано лишь служение, восторг, преклонение, повиновение, обожание. Им он дал куда больше, чем нам. Он дал право выбора. Они могут помнить о Боге или забыть о нем. А мы? Все годы в миру я мучался без божественного присутствия. Я страдал, как наверняка страдал и ты. Почему? Да потому, что нас такими создали. Будь у нас свобода воли, мы наплевали бы на все, как люди, но нет, мы — слуги.
— Ну ладно, сейчас подремать часок-другой просто необходимо.
— Да проснись ты! Люди опоганили все его дары, все, что к ним попало. Им дали рай — они его профукали, дали эту планету — они изгадили ее. Именно люди — любимое его творение, хотя кое-кто из них не верит, что он есть. И, несмотря ни на что, его снисходительность к ним безгранична при любом раскладе. А мы-то как? Однажды, Локи, я из жалости к людям все-таки убедил тебя бросить меч. Ну, и каков был результат? Вот он — наше изгнание из рая. Куда же делось его всепрощение? Это нечестно, обидно. Мы расплатились. Ну так, может, хватит? Может быть, нам пора домой? Ради это стоит при необходимости покарать наших возможных карателей.
— Стой, стой, стой! Их убить? Tы с ума сошел? Она же последняя из рода. А как же Джей и Боб? Они ведь неплохие ребята.
— Нет, нет, не надо, друг мой, идти на поводу у чувств. Я на этом обжегся. Она обычная смертная, хоть и потомок. Пройдем в эту арку, и грехи спишутся. И вернемся чистенькими.
— Боже, речи, знакомые до боли.
— Что ты сказал?
— Речи, знакомые до боли.
— Не морочь мне голову.
— Tы говоришь как Лукавый.
— Слушай, не распускай язык.
— Да, ты говоришь, как Люцифер. Tы совсем ополоумел! Tы ведь так рвешься не домой, Бартлби, тебе подавай большую войну со Всевышним! Не пойдет! Я видел, что бывает со всеми гордецами, посягнувшими на престол! Я еду в Висконсин!
— Мы вернемся, Локи, и никто, не ты, не сам всемогущий Господь Бог нам не помешает!

— У Иисуса не было братьев и сестер. Мария — девственница.
— Мария родила Христа, не познав мужских объятий, это точно. Но у нее-таки был муж. Неужели ты считаешь, что за столько лет брака он ни разу не переспал с ней? Святой дух, непорочное зачатие — это догматы. Но верить, что супружеская пара ни разу не трахнулась просто идиотизм.
— И что же?
— В твоих жилах на генном уровне есть пара общих хромосом с неким лицом, известным как Иисус. Вифания, ведь ты пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-внучатая племянница Христа.
— Значит, Вифания немножко негритянка?

— Что за конь в пальто?
— Это божий глас. Будь вежливее.
— А, божий глас! А где все остальное?

— Бог — фанатик домино.
— Всевышний довольно азартен и играет уже который год. Раз в месяц принимает человеческий облик и уходит в мир. Никто не знает, куда. Он просто исчезает на пару часов. Говорят, весь выигрыш раздает ребятишкам. Правда мило?

— Бог сбросил бунтарей в пекло. Но Азраил не стал сражаться. Он остался в стороне ожидать, кто победит в войне.
— Что, старик, очко взыграло?
— Нет. Я был артистом, дурак! Я вдохновлял их.

Итак, ты был артистом, ну и что? И Элвис был артистом. Но это не помешало ему пойти и биться на войне, поэтому он — король, а ты — пустышка.

Повторяю, это не учебная тревога, это конец света. Просим организованно покинуть госпиталь. Спасибо.

— Я тебе не позволю, Бартлби. Это зашло слишком далеко. Если надо, я убью тебя.
— Спокойно.
— Убью.
— Ну, что, товарищ? Нервы расшатаны геноцидом. Выдохся.
— Tы выдохся.
— Что еще важнее — ты человек. Последствия этого прискорбны. Совесть. И… Недолговечность. Прости, мой друг, ты утратил веру.

— Господи, что ты задумал?
— Нам осталось жить минут пять, грядет конец света, ты обещала дать мне.
— Ну и свинья!