Географ глобус пропил

Это ж тысяч семь, наверное, восемь? Сорок пар колгот сразу куплю.

А я милую узнаю по колготам. Она носит их и летом, и зимой.

— Стесняюсь спросить, кем работаете?
— Коррупционером.

Будкин жулик, а я виноват?

— Не понимаю, чё они в нём находят?
— Да всё то же: квартира, машина, хрен в пол аршина…
— Набор нехилый.

Дядя, я вас первый раз знаю, а уже Таточка?

— Ну и как он?
— Я бы вдула.

Географический кретинизм, Сашуля, не имеет гендерной подосновы.

— Ну и как?
— Лаконично, поэтично. Дракула бы прослезился, но не Будкин.

Давай, ищи съеденные щи.

Если она тебе череп пробьет, я на Страшном суде присягну, что ты сам упал.

По нем поминки, а он с четвертинкой.

Посмеяться над собой — значит лишить этой возможности других.

— У меня дома нет ни чая, ни кофе.
— Марсианка.

Я больше никогда не опоздаю. Честное папино.

— Какой у вас размер головы?
— Необъятный.

Голливуд — это, конечно, святое.

— Да, твоя Надюха дает.
— Кому дает, кому — нет.

Брехать не кувалдой махать.

Командир пропил мундир.

— Вы че, пьяные что ли?
— А тебя что, только по пьяни можно любить?

— Вы мерзавцы.
— Ой-ой-ой, аккуратно, мы же дети.

Ты че, думаешь, у меня между глаз пуговицы от ширинки?

Любовь — она всегда по-настоящему. По крайней мере, так кажется. А потом проходит, как ушиб: раз — и нету.

По крайней мере, мы оба теперь знаем, что я поломал ей жизнь.

Свободный тамбур в свободной стране.

— Виктор Сергеевич, вы что, мудак?
— Стремлюсь к этому, Митрофанова. То ли еще будет.

Поздравляю. Окаменевшее дерьмо мамонта, не к столу будь сказано.

— Вы смерти боитесь?
— Боюсь.
— Почему?
— Потому что привык жить…

— Жизнь вообще штука несправедливая.
— И что же делать?
— Постараться быть счастливой.
— А вы стараетесь?
— Из кожи вон лезу.

Страх, командор Бармин, заставляет человека рьяно учиться.