Чем больше меня били, тем больше я пел. Чем больше я пел, тем больше меня били.
Это практически опера. Опера моей жизни.
— Ты есть хочешь?
— Всегда.
Есть несъедобный паб и очень несъедобный паб. Что ты выбираешь?
А я бы никем не стал, просто хочу быть собой.
Еда — это топливо для души.
— Почему про кассиршу нельзя великую историю любви написать?
— Я думаю, в XVIII веке просто не было кассирш.
— У меня это в первый раз.
— Не страшно. У меня в тысячный. Я шучу.
— Что ты делаешь?
— Я топлю свои печали.
Я бы обменял сейчас оба уха на бутылочку пивка.
Даже если ты насовсем потеряешь голос, я сделаю все, что в моих силах, чтобы наполнить нашу жизнь музыкой.
Всю жизнь я старался найти друзей, а теперь их целый театр.
Я рассказал ей про служебный Ford Mondeo, и она растаяла в моих руках.
С большой властью приходит большая ответственность.
— Ну, что ты чувствуешь?
— Чувствую, это ошибка.
Если сын превзошел отца своего, значит, отец неплохо потрудился.
