Стоя в хвосте очереди, супермоделью не станешь.
Голым не снимаюсь. Теперь.
Линси, запомни: танец в нижнем белье — это прекрасно в любом возрасте.
Вы прямо как рекламная пара из каталога «Домашний уют», правда.
Как ты с нами справишься, если тоже умрешь?
Дети, умоляю, раскрашивайте яйца, а не друг друга!
— Еще сказано о системе наблюдения и безопасности. Как она действует?
— Хм… Звонят в дверь — подходите к окну и смотрите вниз. Это наблюдение. А потом либо кричите «Заходите!», либо нет. Это безопасность.
— Ребята, послушайте: грызть здесь подоконники запрещается, ясно?
— Да, грызите только ножки стола. Как я вас и учила.
Надо бы найти школу, где нечасто встретишь полицейских.
У нас в семье исповедовали лютеранство с тех пор… как появились лютеране.
Что у нас с Армани? Сможем заключить контракт до моей кончины?
— У меня там есть сопельки?
— Да. Собственно говоря, есть. Оттенок мерзкий, как у коллекции Prada. Засунь их назад.
— Шнурки трудно завязывать.
— Да.
— Христос ходил в сандалиях!
Забавно. Живешь себе, живешь, не задумываясь о том, что на свете бывают несмываемые маркеры…
Все, что у меня осталось — это возможность хоть иногда покурить. И килограмм жира, который недавно облепил мою задницу.
Что с тобой случилось? Ты забыла, что такое молодость?
Вы можете говорить мне о любых проблемах. Я их решаю.
Мамой быть — самое приятное дело на свете.
— Что вы сейчас читаете?
— Гарри Поттера.
— Гарри Поттера.
— Все, что написал Клинок.
— О, как интересно! А кто это?
— Пишет стихи. Прямо на стенке. Краской в 4 утра. Я ему помогаю, когда тетя Хелен не ночует дома, а Одри читает сексуальные книжки, а Сара плачет, потому что опять голодная.
Вот над чем мы никогда не шутим, сэр: Элвис, Синатра и «Линкольны».
Приходите через неделю на матчи смелого духовенства и неистовых мормонов.
Имейте в виду, крошка. Я сексуален. Да, вполне сексуальный слуга церкви.
— Ты прямо детектив.
— Нет. Я мама.
Если ты хотя бы посмеешь посмотреть на нее еще раз, знай, что я тебя закопаю так глубоко, что жар земного ядра начисто спалит твою жалкую задницу!
Мода и семья несовместимы.
— Его зовут Гиппо.
— Почему ты всех называешь Гиппо?
— Я знаю, как это писать.
На качелях всегда тревоги куда-то пропадают.
Ты научишь ее быть мамой так же, как научила завязывать шнурки.
