Народ против Ларри Флинта (The People vs. Larry Flynt)

— Если бы я мог рассказать людям, как хороши эти девочки в постели, нам бы это помогло.
— Это нельзя рекламировать.

— Я видел документы, все законно.
— Слушай, идиот, даже моя собака может получить документы. У моей козы.

— Ведь это самогон, верно?
— Все в порядке, он из картофеля.

Даже у Супермэна есть свои пределы.

7 миллионов человек его покупают и никто его не читает, господа.

Все, что у нее между ног, также индивидуально, как ее лицо.

Я статуя Свободы, а у тебя член, как иголка.

Мы должны встать на пути распада нашей страны.

— Ларри, сними штаны.
— Зачем?
— За тем. Я никогда раньше не трахалась с миллионером.

Много денег — много друзей.

Она милая. И фригидная.

Нет более надежного способа испортить прекрасные отношения, чем брак.

— Знаешь, по-моему, есть все-таки какие-то святые вещи.
— Заткнись.

Представителем общественных стандартов является суд присяжных, а не кипа журналов.

Ваша честь, вы не приняли ни одного разумного решения в ходе этого суда, я не ожидаю его от вас и сейчас.

Ты никогда не станешь старой и толстой, обещаю тебе.

Американцы за свободную прессу — это я, тот, кто за все это платит.

Что более непристойно, что: секс или война?

Ларри, я не верю в ярлыки.

Я не вправляю кости, я лечу души.

Она что, уже так крутит тобой, что учит тебя английскому?

Дамы и господа, правление христианского террора закончено. Мы снова торговцы грязью.

Там какая-то старушка умерла. Я принесла тебе ее цветы.

Мы через многое прошли вместе, справимся и с этим.

На кой черт все это дерьмо? Я хочу вернуть рассудок.

Скажи всем: «Изращенец вернулся».

Эстэблишмент отнял у меня мужскую гордость, но оставил половину меня, половину с мозгами. И я собираюсь отомстить.

Скажи судье, что я подтираю задницу его повесткой.

Где же ваши приоритеты, вашу мать?

Я превратил этот флаг в подгузник, потому что вы обращаетесь со мной, как с ребенком, и я буду вести себя соответственно.

Я клиент твоей мечты. Со мной не соскучишься. Я богатый и у меня всегда неприятности.

Мнение — это все равно, что дырка в заднице. У каждого одна найдется.

Не смотри на меня. Проси о залоге, советник.

Меня мутит от глубины его порочности.

— Почему вы обвиняете моего клиента в клевете?
— Я не адвокат, мистер Айзекман.
— А я адвокат. И все равно не могу этого понять.

Я издатель самого безвкусного, самого грязного, самого отвратительного, самого заменитого порнографического журнала на земле.

— Вы хотите сделать его объектом насмешки?
— Нет, презрения.

Свобода самовыражения — это мое право.