— Куда ты в шторм полез?
— В штиль любой дурак сможет.
— А вы раньше летали?
— Я много чего раньше не делал. А потом делал.
— Я увлекся другим. Спросите меня, чем.
— Чем?
— Коллекционированием денежных знаков.
Только что новую заповедь придумал: не бей протянутой рукой.
Почему я должен платить за ваш адреналин? Вас прет, а нас колотит.
Если Бог хочет, чтоб мы смирились, тогда зачем он дал эту жажду?
Конюхов ко мне приходил. Побил меня, заповедь новую дал.
Актив ненадежный, травмированный весь.
Кому-то взлетать, кому-то — падать.
Всю жизнь я жду… жду, когда мы сможем с тобой просто поговорить. А факт в том, что тебе это не нужно. Ты никого не хочешь слышать, кроме себя.
Мы все с ним, потому что он один такой. На всем свете один.
— А что ты скажешь Коле, если он не вернется?
— Скажу, чтоб гордился отцом.
— Пока мы будем его ждать, он будет всегда уходить.
— Ну, он и так, и так будет уходить. Просто пока мы будем его ждать, он будет возвращаться.
Дорогой ветер, лети к папе, стань ему попутным, а не встречным!
— Времени нет. Нет прошлого, нет будущего, но жизнь идет. И движется. И проходит через тебя. У тебя по-прежнему остались вопросы?
— Да. И мне нужны ответы.
Все, что нам дано, от Бога. Больше, чем дано, не совершить. Но не совершить того, что можешь, уже грех.
У нас реставрация Конюхова.