В реанимации она. Разговор исключается.
Каждый несет свой чемодан.
Я не в таком возрасте, чтобы каждый день спускаться в «Гастроном» за яйцами. И у меня не такая пенсия, чтобы я могла позволять себе каждый день покупать два десятка.
В счастье мы бываем уверенней, а в горе…
Это не мое дело — подозревать.
Друзей нет, есть приятели.
Странный старик: все видел, а лица бандита не запомнил.
Новая проблема: раньше были отцы и дети, а теперь деды и внуки.
Не люблю цветную фотографию: убивает фантазию зрителя.
В искусстве все-таки в любой работе должна быть какая-то… так сказать, недоговоренность какая-то, что ли.
Дед ненавидит внука. Все по логике.
Что-то зачастил к нам уголовный розыск.
Мне горько. Горько от того, что мы еще не научились воспитывать людей с детства так, чтобы они не вырастали подонками.
С преступниками мы справляемся. Но как распознать человека, который еще не совершил преступление, но готов к этому?
И сколько ты собираешься загребать, сирота казанская, когда тебя увенчают лаврами?
Высокого вам солнышка и низкой волны.
Разве наводнения когда-нибудь бывают кстати?
