Моя история — правда. Однако вы мне скорее поверите, если я ее расскажу, словно сказку.
Итак, однажды, давным-давно, когда металлические крылья носили людей по небу, перепончатые лапы позволяли ходить по морскому дну, а стеклянные плиточки в руках людей извлекали из воздуха песни о любви, жила-была женщина, вполне счастливая и одинокая. Сознательно одинокая.
Ее занятием были истории.
— Вы, профессор, значит, верите в джиннов?
— Я верю, что есть те, кому нужно в них верить.
Мы даем имена неизвестным силам, которые стоят за чудесами и катастрофами, рассказывая друг другу истории.
Мифология — это то, что мы знали тогда. Наука — это то, что мы знаем в данный момент.
У меня в последнее время воображение пошаливает. Исподтишка.
Если судьба существует, можно ли ее избежать? Кто знает.
Я просто закрою глаза и сосчитаю до трех. Будьте так любезны за это время исчезнуть.
Не бойся меня. Но и не пренебрегай мной.
Я литературовед. Мы многого не знаем.
У меня есть все время мира.
Я была и есть по природе своей одинокое создание.
Этот мальчик пришел ко мне из ниоткуда. Из жажды воображать.
— Эманация?
— Разве что эманация одиночества.
Я, может, и джинн, но я еще и дурак, слишком ценивший разговоры с женщинами.
Мы все жаждем чего-то, даже если наши желания скрыты от нас.
Мы живы, пока в нас кто-то верит.
«Я хочу» приносит сплошной хаос.
Как может быть ошибкой такая всеобъемлющая любовь?!
Пускай наши одиночества сольются вместе.
Любовь не возникает по воле рассудка.
Здесь грязный воздух, полный настырных голосов и спешащих лиц.
Каждая история — это фрагмент бесконечно меняющейся мозаики.
Вечная ненависть дает метастазы и живет дольше любви.
У джиннов все время на свете.
Он обещал вернуться, пока она еще жива. И ей этого было более, чем достаточно.
